Игры богов - Страница 35

– Раздавать?

Сотники улыбнулись пренебрежительно. Вооруженное штатское дерьмо все равно останется штатским дерьмом. И польза от него будет только в том, что конница степняков, натолкнувшись на такое «воинство», увязнет, как в куче навоза. И все понимали, что начальник арсенала жаждет быстро раздать оружие, чтобы потом списать его недостаток на складах. Приторговывал начальник арсенала оружием и снаряжением потихоньку. А тут такая возможность все разом прикрыть.

– Раздавай, – махнул рукой Жеребец.

– Седлай! – приказал Степной Орел.

«Тупые горожане не догадались, не додумались до посольства. Теперь придется вырезать передовой отряд, погнать уцелевших под защиту городских стен, а потом, уже как победителю, отправить посольство к царице. Вот что бывает, когда власть попадает в женские руки», – подумал огорченно Степной Орел.

Ударил походный барабан.

Затрубил боевой рог, подавая команду приготовиться. Жезлоносец за спиной Жеребца высморкался так оглушительно, что военачальник вздрогнул.

– В очередь, сучьи дети! – закричали арсенальские служащие, пытаясь внести хоть какой-то порядок в процесс получения оружия и снаряжения. Рыбаки, оказавшиеся ближе всех к телеге, получили снаряжение первыми и отошли в сторону, пытаясь разобраться в путанице ремешков, блях и пряжек. Зануда давал ценные указания, рыбаки, натягивая на головы шлемы не по размеру и пытаясь застегнуть пряжки на рассохшихся ремнях, ругались, на чем свет стоит.

– Так он же тупой! – разочаровано протянул Младший, ощупав пальцем лезвие меча.

– Ясный красный, – сказал Зануда. – Кто же заточенное оружие в арсенале хранит?

– А как же им рубить?

– Вот так и руби. Он же медный, это ведь тебе не черная бронза. Ты б его даже если заточил, то сучий помет, после трех ударов он бы снова затупился. Ты, если до махалова дойдет, не забывай его выпрямлять.

– Как?

– А об колено, – сказал Зануда.

– А он об колено только хрен гнет, – сказал Щука. – Целыми вечерами гнет и гнет, то правой, то левой, и радуется. Вон скоро ладони будут волосатыми

Рыбаки заржали.

– Кто получил оружие – вперед! – крикнул кто то командирским голосом из облака пыли.

– Побежали, что ли? – сказал кто-то из рыбаков

– Опоздать боишься? – Зануда отобрал у Младшего флягу с вином, отпил, а потом по-хозяйски пустил ее по кругу. – Первым почему хреново? От врага хрен увернешься, а потом сквозь своих хрен убежишь.

– А мне батя говорил, что первые получают лучшее из добычи…

– А их семьи – посмертную лавровую ветвь за храбрость, – закончил Зануда. – Нет, если кто хочет – пусть бежит.

– Так ведь приказали…

– Тебе лично?

– Нет, но…

– А ты не нокай, не запряг. – Зануда завязал узлом крошащийся ремешок на доспехах у Горластого. – Ты решай давай, воевать хочешь или живым к бабе своей вернуться.

Ополченцы двигались мимо рыбаков, матерясь, что-то выкрикивая, гремя оброненными доспехами и надсадно кашляя в клубах пыли. Особую прелесть в этот бардак добавляли пики в пятнадцать локтей, выданные самым везучим ополченцам. Споткнувшись о неудачно выставленные древки, десятки людей падали шеренгами, бегущие следом наталкивались на завал из копошащихся тел, тоже падали, ругались, отталкивали друг друга, пытались найти под ногами упавшие доспехи и оружие, вскакивали и снова налетали на пикинеров, которые никак не могли сообразить, что пики нужно держать вертикально, наконечниками вверх. Те же, кто это понимал и пытался-таки поднять свое оружие, лупили соратников древками по лицам и шлемам, и несколько ополченцев получили шрамы еще до начала битвы.

– Велика земля, а отступать некуда, – сказал командир третьей сотни. – Позади каша из ополченцев.

Жеребец обернулся назад, и лицо его приобрело страдальческое выражение. Каша – это было еще мягко сказано. Клонящееся к западу солнце освещало первозданный хаос, багровую от солнечных лучей мешанину из пыли, людей, криков и страха. Вынырнувшие из этого ополченцы тяжело дышали, откашливались, а потом замирали, увидев, как степняки выстраиваются в боевую стенку.

– Назад дороги нет, – простонал Жеребец.

– Пропустите служителей культа! – послышалось сзади, из пыльного облака.

– Этого еще не хватало! – Командир второй сотни снял шлем и вытер рукой вспотевший лоб. – Еще только жрецов мы здесь не видели. Это какого ж бога служителей сюда принесло?

А принесло, как оказалось, жрецов сразу трех богов: Громовержца, Голосистой Девы и Воина.

Выходя из своих храмов и Священной рощи, жрецы и жрицы выглядели торжественно и даже красиво. Особенно жрицы Голосистой Девы. Все – красавицы, с обнаженной, как положено, грудью, с тщательно подкрашенными лицами, сложными прическами, с покрытыми позолотой сосками.

Теперь на этих лицах смешались пот, краски и пыль.

Жрецы Громовержца в давке потеряли половину позолоченных стрел, а жрецы Воина из последних сил волокли на плечах ритуальный божественный меч десяти локтей в длину.

– Вот сейчас голосистые девки своими сиськами всех степняков распугают, – сказал мрачным голосом командир второй сотни.

– Это их жрецы? – спросил у стоявших рядом сотников Степной Орел.

– Похоже…

– Подождем, пока они помолятся, – сказал Степной Орел.

«А еще лучше, – подумал он, – чтобы молитва длилась до захода солнца. Орлы в темноте не воюют, а горожане за ночь успеют что-нибудь соорудить в проломе. И можно будет спокойно, без ущерба для чести, выйти из этой идиотской ситуации».

– И ситуация самая что ни на есть дурацкая, – шепнул командир второй сотни командиру первой. – Время мы уже потеряли. Теперь если еще эти шуты начнут представление, то нам лучше будет просто уйти назад в город.