Игры богов - Страница 92

Что именно Сухарю сказал Бес, никто выяснять не стал. Достаточно было нескольких кровавых пятен на плаще Беса. То, что он вернулся, а Оглобля и Ворон – нет, заставило всех призадуматься. Вокруг Беса образовалась некая пустота. Так бывает, когда в людном месте, на рынке, скажем, сидит боевой пес. Он никого не трогает, люди занимаются своими делами, но все ясно чувствуют, что есть граница, которую переступать не стоит.

От шатров донесся новый крик.

Бес сидел на бревне, укутавшись в плащ, и время от времени поглядывал в сторону лагеря Хитреца. По всему выходило, что теперь нужно обращаться к нему. Ночью среди семивратцев прошлись гвардейцы Заскочья и объяснили, что теперь их царь, согласно договору, будет командовать войском, что теперь их царь поведет войско в бой и что только от их царя теперь зависит, как скоро вернутся семивратцы домой. И еще гвардейцы напомнили, что у них в войске за неповиновение разрывают лошадьми.

Вначале Бес хотел перехватить Хитреца утром, но тот проскочил в шатер совета быстро, да еще в сопровождении трех десятков телохранителей. Теперь нужно будет ждать, когда совет закончится.

Жеребец продолжал кричать.

– Да что же они с ним делают! – не выдержал Щука.

– Они с ним разговаривают, – не открывая глаз, сказал Горластый. – Вопросы задают, а он боится, что они это… ответов не услышат. Вот и кричит.

– А хоронить царя когда будут? – спросил Щука.

– А хрен его… – Сухарь почесал в затылке. – Как только, так сразу…

– Не… – вмешался Шкелет, ветеран, сидевший в осаде с первого дня и видевший уже несколько похорон. – Сейчас они закончат допрос, потом придумают, чего делать с убийцей. Потом похороны… Дрова для погребального костра вон уже с самого утра на Бугор натаскали. Спалят покойничка, нам выставят пожрать и выпить, да и сами устроят гулянку до завтра, и к прорицательнице не ходи…

Бес прикусил губу. Такой расклад его совсем не устраивал. Бродяга ясно сказал – скорее всего, этой ночью. Бродяга, конечно, бог, но Разрушитель – тоже не девка на выданье. Если он прямо сегодня отправит Бродягу назад в Бездну, то… И плакала обещанная награда, пробормотал себе под нос Бес.

И Бродяга будет напрасно ждать.

– Мне это надоело, – сказал Бес решительным тоном и встал с бревна. – Схожу-ка я на совет вождей.

– Рехнулся? – Горластый даже открыл глаза.

– Какого хрена? – спросил Щука. Остальные смотрели удивленно, но молча.

– Я говорю, – повторил Бес, – на совет хочется сходить.

Сухарь промолчал. После вчерашнего разговора с этим ненормальным он дал себе клятву с ним не связываться. И даже, по возможности, не разговаривать. Знает Бес или не знает, что каждого, сунувшегося к шатру совета без спроса, убивают на месте, – его дело. Личное.

Бес пошел к шатрам. Шагал уверенно, разбрызгивая воду из луж. Один раз поскользнулся в грязи, но не упал.

– Я слышал, – задумчиво глядя ему вслед, сказал Шкелет, – что вроде кузнецы придумали новый сплав. Из черного металла. Такой штукой медные доспехи разрубить – не хрен делать.

Бес не торопясь начал подниматься на холм, к первой линии охраны.

– И придумали его в черном-пречерном городе, на черной-пречерной улице, в черной-пречерной кузнице… – Горластый смотрел не отрываясь, как Бес остановился перед охранником и что-то сказал.

Охранник махнул рукой, мол, отвали, пехота. Бес продолжал настаивать. Еще трое охранников, кажется с Синего острова, подошли к нарушителю спокойствия.

– Сейчас надают по сопатке и пинками будут гнать сюда, до самого костра, – сказал Щука.

– Я добром прошу, – сказал Бес. – Важнейшее известие.

– Не велено, – повторил охранник. – Иди отсюда, пока жив.

«А какого рожна, – подумал Бес. – Что сейчас продолжать играть в незаметного и обычного. Бродяга уже, наверное, в Проклятом городе. И никто из богов, кроме самого Разрушителя, его не достанет. Так что не сдерживай себя, не подавляй желаний, Бес. А то потом сны плохие будут сниться».

Все обитатели лагеря, увидевшие, что именно произошло с охранниками первой линии, вскочили на ноги и закричали. Как на соревнованиях.

Все произошло быстро и походило на выступление акробатов.

Роняя оружие, охранники разлетались в разные стороны. Бес нарочито медленно продолжал свое движение к шатру совета. На вопли и лязг доспехов бросились новые охранники.

Бес отбирал пики, ломал их об колено и отбрасывал. Одному из воинов, телохранителю из Алмаза, Бес кулаком вогнул щит, сломав заодно и руку.

Жеребец потерял сознание. И вожди наконец услышали, что перед шатром что-то происходит. Нечто необычное. Некоторые даже подумали, что это вылазка из Проклятого города.

Срывая полог, в шатер влетел телохранитель Хитреца. Затем с воплем воин Северянина, одетый вместо доспехов в овчину. Попытавшаяся заслонить вход тройка десятников была снесена, словно ураганом.

В шатер вошел Бес.

Взревел Северянин, которому очень хотелось сорвать на ком-то злость. Мелькнула дубина. И оказалась в руках у Беса. Отпихнув трясущегося от неожиданности и ярости Северянина, Бес взвесил дубинку на руке и сломал об колено.

В шатре наступила тишина. Покрутив обломки в руках, Бес отбросил их в сторону. Вбежавшие в шатер воины замерли, пытаясь понять, что именно происходит. Снаружи им что-то кричали, пытались оттолкнуть.

– Успокойте своих людей, – сказал Бес и, подумав, добавил: – Смертные.

Вот такие словечки очень быстро все ставят на свои места. Если кто-то говорит «смертные», то себя он явно из этой категории выделяет. Из этого следует, что он бессмертный… А с бессмертными спорить – себе дороже.